1
Глубокие тайны лежат в языке: в громе говоров — смыслы огромного слова; но громы говоров и мгновенные молнии смыслов укрыты метафорным облаком, проливающим из себя в волны времени линии неизливных понятий; и как несхожи нам ливень, грома, облака, так несхожи и смыслы звучаний, и образы слова; отличен от них сухой, плоский понятийный смысл.
Что такое земля? Она — лава; лишь корост кристаллов (камней) сковал пламень; и рокоты лавы бьют в жерла вулканов; и верхний пласт — земли — так тонок; покрыт он травой.
Так и слово, которое — буря расплавленных ритмов звучащего смысла; толщею кремнистых корней эти ритмы окованы; пылкий смысл утаен; верхний пласт — слово-образ (метафора); его звук, как гласит нам история языка, только склейка разъединенных, разъедаемых звуков; а образ — процесс разрушения звука; и смыслы обычного слова — трава! — начинают расти из него; так: падение фонетической чистоты есть развитие диалектической пышности; и падение пышности есть термин, есть осень для мысли.
Бурный пламень, гранит, глина, травы — не схожи; не схожи нам смыслы: понятий, метафор, корней и движений воздушной струи, построяющей звуки в огромнейшем Космосе (в полости рта).
2
Некогда не было злаков, «Земель», ни кремней, ни гранитов; было — пламенное; распускались по Космосу лопасти летучего газа; земля клокотала огнистым цветком; развивалась, сливалась она из Космической сферы; и эти жесты огней повторили позднее себя: в лепесточках цветов; оттого-то космический свет — цвет полей; все цветы напоминания об огнях безграничной, космической сферы; все слова — напоминанья о звуке старинного смысла.
Некогда не было в нашем смысле понятий: понятийный корост обстал образ слова; некогда не было самого образа слова: образы обложили позднее безобразный корень; ранее не было корня; все корни — змеиные шкурки; змея же живая — язык; некогда та змея была струями, нёбо же — парусом ритмов, несущих; космос, твердея, стал полостью рта, струя воздуха — эта танцовшица мира — язык наш.
Прежде явственных звуков в замкнувшейся сфере своей, как танцовщица, прыгал язык; все его положения, перегибы, прикосновения к небу и игры с воздушной струей (выдыхаемым внутренним жаром) сложили во времени звучные знаки спиранты, сонанты: оплотневали согласными; и — отложили массивы из взрывных: глухих (р, t, k) и звучащих (b, d, g).
3
Игры танцовщицы с легкой, воздушной струей, точно с газовым шарфом — теперь нам невнятны.
И сочетания звуков, слагаясь, ссыпаясь, ссыхаясь, отяжелили наречия; словари звуко-образов, бременя память нам, не взирают нам в душу былым своим явственным жестом; так: ясность звучного смысла — в умении видеть танцы танцовщицы с шарфом — воздушной струей; темнота же его — в словарях, из которого понастроены человечеством храмы наречий.
Сочетанье высокого «i» и низким «u» (иностранное «y») не означает для нас — сочетанья, слияния; не понимаем: звук «W» есть звук «U», в «i» есть «n»: iun-iuw-iun— (go) —iuv(enes) — нам бежит по истории; и означает: «слиянье» и «юность»; не понимаем мы древнего «W», произносимого около глотки; не понимаем, как только потом возникает звук «V» перелетая к губам. Выражение влетания воздуха в глотку есть Hah; оттого то и «ах» — удивление, опьянение воздухом; «ha» — отдание, эманация; воздуха, жара, души; и звук «Hauch» выражает значением смысла — значение звука. Полугласная «h» (верней «а» с придыханием) — первое веяние воздуха звука из жара, из глотки.
Образованье спирант — образование горящих туманностей газа: тончайшей материи звуков; в «w», «v», «r», «h» и «s» мы имеем распад на тепло (w), энергию (r), воздух холодный (v) и воздух теплый «h», на свет и огонь («s» и «r»); а в сонантном ряду u-w-r-l-n — образованье: из воздуха влаги; l-m-n — явно жидки; три взрывные — g-b-d — почти тверды: «b» — вязко, «d» — звонко, «g» — рыхло-рассыпчато; k-t-р — (ряд глухих, глухо-взрывных) — тверды; я — сказал бы, что каменны, если б «р» не являлся нам символом твердой животности, «t» — растительной тканью; «k» — каменный, минерально-безжизненный звук; вот три царства: животных («р», «b»), растений («t», «d»), кристаллов («k») и аморфных земель («g»).
4
Все движение языка в нашей полости рта — жест безрукой танцовщицы, завивающей воздух, как газовый, пляшущий шарф; разлетаяся в стороны, концы шарфа щекочут гортань; и — раздается сухое, воздушное, быстрое «h», произносимое, как русское «xa»; жест раскинутых рук (вверх и в сторону) — «h» (см. рис. № 1).
Жесты рук отражают все жесты безрукой танцовщицы, пляшущей в мрачной темнице: под сводами нёба; безрукую мимику отражает движение рук; те движения — гиганты огромного мира, незримого звуку; так язык из пещеры своей управляет громадою, телом; и тело рисует нам жесты; и бури смысла — под ними.
Жест руки наш безрукий язык подглядел; и повторил его звуками; звуки ведают тайны древнейших душевных движений; так, как мы произносим звучащие смыслы словес, так творили нас некогда: произносили со смыслом; наши звуки — слова — станут миром: творим человеков из слов; и слова суть поступки.
Звуки — древние жесты в тысячелетиях смысла; в тысячелетиях моего грядущего бытия пропоет мне космической мыслью рука. Жесты — юные звуки еще не сложившихся мыслей, заложенных в теле моем; во всем теле моем произойдет то же самое с течением времени то, что происходит пока в одном месте тела: под лобной костью.
Переполнится мыслью все тело мое.
Рис. № 1
5
В звуке «r» подлетает язык: его кончик дрожит; струя воздуха сзади толкает язык; и срывается с места он, силяся побежать по направлению к выходу в свет — имитация жеста бега по времени — «r». (См. рис. № 2).
В звуке «s», у зубов, завиваясь спиралью, струя выдыхания излетает наружу, рисуя нам жесты спиралью взвиваемых рук.
Рис. № 2
В звуке «b» замыкаются губы; и сила покрова из губ (как давление с периферии к центру) звук «b» нам кидает обратно; и оттого, — вот жесты «b»: отступя шаг назад, наклонив долу голову, приподымаю я руку над ней, уходя под покров.
В звуке «р» — жест иной. (См. рис. №3).
Так мимика звуков слагает нам танец; искусство ритмических звуков — язык языков.
6
Видел я эвритмистку; танцовщицу звука; она выражает спирали сложенья миров; все они мироздания; выражает, как нас произнес Божий Звук: как в звучаниях мы полетели по Космосу; солнца, луны и земли горят в ее жестах; аллитерации и ассонансы поэта впервые горят.
Будут дни: то стремительно вытянув руки, то их опуская, под звезды развеет нам рой эвритмисток священные жесты; на линии жестов опустятся звуки; и — светлые смыслы сойдут. Жестикуляция, эвритмия — искусство словесности; филология в наши дни есть искусство медлительных чтений; в грядущем она — быстрый танец всех звезд: зодиаков, планет, их течений, горений; узнания мудрости — ноты и танцы; умение жестами выстроить мир означает, что корень сознания вскрыт: мысль срослася со словом; так: выражение звука есть знание; и ответ на вопрос есть мимический жест, изображающий жизнь вопроса во мне; без уменья изображать жизнь вопроса нам нет разрешений вопроса.
Рис. №3
Видал эвритмию (такое искусство возникло); в нем знание шифров природы; природа осела землею из звука: на эвритмистке червонится звук; и природа сознания — в нем; и эвритмия — искусство познаний; здесь мысль льется в сердце; а сердце крылами-руками без слов говорит; и двулучие рук — говорит.
Эвритмиею опускали нас духи на землю; мы в них, точно ангелы.
Видел я эвритмисток (близ купола, крепкого звуком): их шарфы метались; и дугами крылий качались их руки; и опускались их шарфы; бывало, стоит та и эта, протянет к нам руки, рисуя далекие звуки; казалось: за ней кто-то есть; и расколами звука — блестит сама Древность: —
— В древнейшей Аэрии, в «Аэре», жили когда-то мы, звуки; и звуки доселе живут; звукословием выражаем мы их:
Рудою солнца посеян свет,
Для вечной правды названия нет.
Считает время песок мечты,
Но новых зерен прибавил ты...
На крепких сгибах воздетых рук
Возводит церкви строитель звук.
Сергей Есенин.
7
Над булыжником мостовой простоять можно дни; можно днями себе представлять старину его жизни. Но не под силу геологу эту жизнь пережить.
Таково положенье лингвиста над корнем обломком дышавшего смысла; он волен часами продумывать перемены корней — по языкам, по векам; но не под силу лингвисту исполниться жестом, стать воздухом корня: летать существами его по истории языков, в сотрясениях воздуха слышать печати древнейшего смысла; и, облекаяся в образ бормочущих былей, восстановлять то, что было.
Геолог не может сказать: «Да, я видел булыжники перворожденными вспышкой огней; да, я видел летучие танцы тончайшей материи, понял все ритмы кристалла». Геолог нам скажет, что пыльный булыжник — осколок такой-то породы, тогда-то осевшей.
И — скажет лингвист: —
— Индоевропейские языки распадаются нам на семь групп; первая, индо-иранская группа, содержит в себе: язык Вед, язык надписей Дария, язык текстов Авесты, гоноры областей Курдистана, Афганистана, Белуджистана, Памира; вторая содержит в себе диалекты: аттический, ионический, кипрский, аркадский, дорический, беотийский, элладский и фессалийский; итало-кельтская группа дает языки — умбрский, осский, латинский, британский (тут — говоры; кимврский, корнский, бретонский) и гельский со включением гальского диалекта; четвертая группа (германская) носит язык надписей (рун), готский, шведский, норвежский, исландский и датский; немецкий представлен тремя диалектами (фризским, верхне— и нижне-германским); славяно-балтийская группа объемлет собою нам прусский, литовский, латышский; и диалекты: словинские, сербо-хорватские, македоноболгарские, малорусские, великорусские, белорусские гоноры; польские и полабские диалекты; и — лужицкие диалекты; шестая, албанская группа, дана нам в албанском; седьмая, армянская группа — армянским... —
— Так скажет лингвист; и он скажет еще —
— что по способу артикуляции двоеродны согласные: взрывные и спиранты; взрывные характерны прерывом воздушного тока в местах полости рта, возобновлением тока (эксплозией); при ослабленной силе давления взрывные суть b-d-g; и p-t-k суть глухие; образование затвора губами — рождает губные: прикосновение язычного кончика к верхне-переднему небу рождает зубные; прикосновение к небу язычной поверхности порождает гортанные. Все спиранты суть звуки, возникшие от суженья воздушного тока (гортанью, губами, зубами). Сонантами называются средние, гласно-согласные, звуки: v-w-r-l-n-m — суть сонанты; в «m», «n» токи воздуха пролетают чрез нос; при «1» кончик язычный касается неба: края — опускаются; в «r» этот кончик дрожит не касаяся неба; древний «w» переходит отчетливо в «gh» чрез исчезнувший звук, изобразимый обычно как «gwh»; поздний «v» есть сонант. И так далее.*
— Только это расскажет лингвист, принимаясь за звук.
Таково положение лингвиста над корнем.
* Сюда А. Мейе: «Введение в сравнительную грамматику индо-европейских языков». (Перевод). Юрьев. 1914 г.
8
Присоединением окончаний, приставок и грамматических форм обрастают первичные, язычные формы. Первичные языки односложны; так: односложен китайский; и нет различия в нем меж предлогом, глаголом, наречием, прилагательным; нет падежного окончания; расположение корней заменяет спряжение; во да ни означает я бью тебя; ни да во означает ты бьешь меня.
Впоследствии сочетаются корни; иные, теряя значения, сопровождают слова; таково китайское цзы: первоначально цзы — сын; но лао-цзы есть старый; хао-цзы есть нищий; си-цзы есть актер и т. д.
Во втором периоде языков таковые слова суть приставки: агглютативные языки (таков нам китайский, туранский) приклеивают приставку к корням, а во флективном периоде (в третьем) приставочный и приставляющий корень теряют первичные смыслы.; санскритские корни — такие: утратили первые смысли они.
Все падежные окончания — остатки словес; по Максу Мюллеру в слове «lucet» остатки трех слов: luc-e-t; и оно — предложение, сжатое в слово: предложения — древнее позднейших словесных сложений. Да, предложения — суждения речи; и так: смысл — прежде корня; смысл «lucet» утерян: и находим — в круге смыслов; в «luc», «е», в «t». Но эти смыслы — утрачены.
Переменчивы корни; tud (tudati) есть толкаю; меняется корень tud-tup-tyd-tus; и даются слова: typto, tupati, timpati, topati и tusiti; тузить — происходит отсюда; отсюда же слова тимпан, что есть точно (по корню): тузимый, толкаемый.*
* См. Макс Мюллер «Лекции по науке о языке».
9
Варенец и варенье, молочный продукт и плоды — что тут общего? Корневое значение «war» не связуемо с образом.
Курица поклевала — встает один образ; и позобаше — другой уже образ; оттенены два момента.
Понятие от поятие; взял, усвоил и понял одно в корне слово; Begriff от begreifen — схватил; и notion от noter: счел, учел. Так в абстракциях мысли не выражает звук слова понятие суммы оттенков (усвоил, схватил, счел, учел, понял, взял).
Понятие — неотделимо от ореола из образов; он препятствует сосредоточить внимание на отвлеченном словесном моменте; понятие — взятие; но — не всякое: взятие мыслью; и оттого то понятие в круге образов слова — момент; таковы все абстракции.
Изображение точки, момента, всегда только чувственно; изобразимая точка — модель; необходимости изображенья понятий при помощи слова — трагедия философии: наше средство познания, слово, — неотделимо от образа.
10
Образ слова есть круг всех моментов понятия; и оттого: образ мысли есть образ не данный абстрактно; понятие только пунктир; и текучая, недробимая линия — мысль; поползновение отвлекаться от образов в данных условиях мысли ведет к перепрыгу сознания через себя самого.
В терминологии невозможное хочет быть нам возможным, несущее — сущим; но небытийственны те несущие не сущие смыслы; все понятия — словеса, имена, бытия, существа; но понятия-термины — имена наизнанку; выверните наизнанку словесный звук (Nomen) почти выйдет Nemo никто: или даже нем он. Небытие, немота, глухота сопровождает нам термины.
11
Можно ли, мысля мгновенно, обнять круг понятий? В usus'e словесного выражения — нет: понятие отделено от понятия непроходимыми безднами; так ответят нам логики; вскроют суждение — переход от понятия к понятию, как огромный процесс, напоминающий космос, в котором понятия — звезды — отделены друг от друга безмерными безднами; чувственность — бездны эти.
Современные гносеологи осознали трагедию обременения понятия образом; художники слона сознали трагедию: обременения образа схемой; и образ, и корень, взаимно ломая друг друга, ломают нам смысл; и градации смыслов, порвавшие связи друг с другом, стоят перед нами; слепые, глухие, немые — стоим перед ними; и восставая грамматикой против смысла понятийных взятий, и восставшая из логики против образных восприятий понятий — терзая себя, истерзали слова.
Но ствол общий, иль корень, подпочвенен, темен и глух: его смысл — запорожен; пороги сознания шатки; в неосторожном разбитии их нам слова, запорожцы, грозят грозным, темным наскоком: насилием крика над толком. Стремление пересоздать смыслы слов очень часто — безумие.
И все-таки: образ мысли, понятие, суть зависимые переменные слова; независимая, непеременная величина его — звук; и он нудит, зовет за порог: в ночь безумия, в мироздание слова, где нет ни понятия, ни образа слова — есть твердь — и nycтa, и безводна она; но дух Божий — над нею.
12
Образ нудит нас видеть; и не дает проницания; и видения носятся; и — непоняты они; такой призрак есть видимость.
Что мы видим извне — часть возможного; динозавры не видимы в круге теперешней жизни; и в материальных условиях не возникает кентавр; но он — есть: наше внешнее видение — малая часть наших ведений; глагол видеть есть в сущности ведать: и виды суть веды; ведун видит больше.
Обставшая видимость (купол неба) могла бы такою не быть, а быть клокотаньем кипящих, светящих фантасмов; орнаментом линий, ежесекундно меняющим очертание; вся история орнаментального творчества нам являет действительность, аналогичную нашей; здесь сложнятся бегущие линии; и обвисают гирляндой, откуда выходят дриады и фавны, отваливаясь от их родивших гирлянд: хвостик фавна в истории живописи черешок, соединявший его со стебельком; рядом с логикой данной природы есть логика архитектоники линий: природа фантазии; в ней природа, пленившая нас,— лишь момент, лишь абстракция круга; в круге не данных природ протекает природа нам данная; данность ее только малая часть; и лишь целое этой части — действительность.
Невозможное миру фантазии — сущее звука; область звука — в за-образном, в корневом, в прародимом.
13
Мир — абстракция круга миров; мир — момент мирозданий; понятие непонятно в понятии; эсотерический смысл его, — круг; это — миф; но метафора, миф, обьяснима лишь в круге метафор; мифология мифологий — отсутствует; круг метафор — не замкнут; смыкается звуком он; звук непосредственен; и мифология мифологий лежит в смысле звучности; непререкаемы звуки; я слышу r, то есть gr и не могу утверждать, что я слышу р, t; между тем образ птица в образованиях нашей души раздроблен (во мне он есть коршун, в другом он есть ласточка).
Образ слова не разрешает проблему познания речи.
14
Трагедия понятийных пониманий словесности в том, что процесс становления, образ, опознается одним из продуктов процесса; продукт есть понятие; точка не обнимает нам круга.
Понятие — в круге суждений; в аналитической логике оно есть первейший момент; круги мысли защелкнуты составною частицей — понятием; образность суждения — налицо; зависим ость мысли понятий от образов речи есть факт жизни мысли.
Мы приходим к признанию смысла понятия в круге, которого целостность — образ (идея), или миф; миф же жив; в тысячелетиях понятийной жизни растет миф единый.
Звук — круг кругов: можно в образах мыслить отчетливо, если найти звук единый, связующий их; в образованиях мифологии звук изживает себя.
Звук безобразен, беспонятен, но — осмыслен; если: б он развил смысл безотносительно к данным смыслам понятий,— за листопадом словес мы могли б, проницая словесность, до дна проницать и себя: свою скрытую суть мы могли бы увидеть; и звукословие — опыт; восстановлено мироздание в нем.
15
Форму горнего человека возможно прочувствовать, идя внутрь, за собою ведя извне бьющие звуки; макрокосмический человек, по заверению Штейнера, станет внятно понятным, когда мы научимся видеть, как звук облекается в образ.
Штейнер советует звук наблюдать: произнесения — опыты; необходимо восчувствовать, как звук «а», проносяся по воздуху, ткет себе ткани.
Тогда мы поймем, что вставало перед мудрым евреем в звучаниях Библии; Берешит бара Элогим эт хишамаим бэт харец.* Целый мир возникал; возникали картины, подобные возникающим у порога к сверхчувственной тайне; проникновение в Библию — чрез углубление в звук; необходимо умение углублять; необходимо умение наблюдать.
— «Берешит» — звук свободен от злаков понятий, покрывших его, от метафор, от корня: и то — бе, решь и шит; то — пылающий пламенник; надо, кинуться в пламенник звука, как в пещь Даниила; остаться нетронутым в ней; и представление огромного шара и жара возникнет: и свет, будто солнечный центр, вдруг блеснет: внутрь себя; мировая ткань «мира в начале» появится образом пара, огней, раскаленных, бушующих, воспламененных субстанций; из пара, огней, раскаленных, воспламененных субстанций — лик Духа, творящего бурную и калимую ткань; эта ткань — мировой кипяток,— как покров, на том Духе; представление громадного жара и шара воистину станет нам ясным покровом, переливчатым, как перламутр, и прозрачным, как воздух; сквозь него точно демоны глухонемые, — на нас Элогимы стремят безглагольные взоры свои; и творят нам «Начала»: то было «в начале» земли, в «берешит» .
«Берешит» — вот три звука: бэт, реш и шит; бэт в душе мудрецов вызывало энергию действий, прикрытых покровом: энергию действия в скорлупе... в перламутре из пламеней; реш вызывало огромные облаки Духов, творящих внутри оболочки и устремляющих безглагольные взоры на нас; «шит» являло потоки стремящихся сил — страстных сил, устремленных наружу; в звуке шит есть задор: — вот какая картина вставала еврею первейшими звуками первоположенной книги; звуки Библии есть особый язык; если душу расплавить, прояснится он: и — откроется путь к пониманию Библии.— Так говорит Рудольф Штейнер: «Поэтому в самых звуках... является нам та высокая школа, которая древнею мудреца приводила к картинам, воскресшим для взора... Появляется невыразимый трепет... перед тем, как воскресла вселенная наша».**
Для охранителей музеев корней это все только бред, разумеется; их небредные мысли зато часто — тусклости.
*«В начале сотворил Бог небо и землю».
** Текст и отрывок суммирует пространное изложение картин мудро вписанных в звук. Рудольф Штейнер. Курс XIV. Лекция 3-я (Для членов «Антропософического О-ва»).
16
Вот еще углубление в звук: Яков Беме...
— «Am Anfang schuf Gott Himmel und Erden».
— «Надо в точности рассмотреть эти слова, что они значат: ибо слово Am собирается в сердце, и доходит до губ, здесь оно пленяет, и звуча возвращается назад до своего исходного места... Это означает..., что звук изошел из сердца Божия и объял все место сего мира; но как оно оказалось злым, то звук снова отступил назад». Живописуется здесь душевность движения гласного «а», и отдавания звука при «m»: жесты «m» суть отдача от губ в область полости — ниже и спереди по отношению к «n»... «Слово An вырывается из сердца к устам, и оставляет долгий след; когда же оно произносится, то замыкается в середине на своем престоле верхним небом и остается наполовину снаружи и наполовину внутри»... (Здесь опять-таки гласное «а» прямо связано с сердцем; а «n», пропуская струю выдыханий через нос, оставляет свое впечатление: «наполовину снаружи и наполовину внутри» )... «Это означает, что сердце Божие возымело отвращение к поврежденности и отвергло от себя поврежденное существо...»* и т. д. — На протяжении ряда страниц Яков Беме рисует градации жестов из звука.
*Яков Беме: «Aurora».... Перевод Алексея Петровского. Стр. 258—259.
17
В приводимом звучании явлено «am-an-an» (am Anfang); интересует, «m», «n», полугласные, или сонанты; «am-an» или «man» — звуки мысли; действительно: — man-gti есть понимать (по-литовски), man-am(по-армянски) есть то же; по-зендски мысль — mana; и по-санскритки:
мысль — manah, молитва — и man-ma, и man-tra, ум — mana-s; подумали — mamn-ate; «mn» — звуки мысли: мн-ить и мн-ение; min-eti есть иметь на уме (по-литовски); ум — и menos, и men-s и men-me (ирландский) — ум. Уразумеем теперь эти звуки. — «Am Anfang» — в них есть сочетание am-an-an, переходящее в (а)mana(n); — «am Anfang» («в начале») гласит звуком слов, что «в начале был разум» . Самое начало есть разум: «В начале бе слово».
Евангелист Иоанн вписан звуками.
Так еврейское «берешит» и немецкое «Anfang» дают две картины: пылающий блесками мир; и — Элогимы под ним; это вскрыл Рудольф Штейнер... И некий космический человек «Adam Kadmon» (ad-ad-am-on) (в мысли божественной, в «Mana», звучит по-немецки; «В начале всего»).
Звук «aman» заключает мысль разума (mana), любви (ame), жениха (Маnn); Начало сошлося с Концом; юдаизм с христианством; картины и звуки иные: жест смысла — один.
18
Не забываю: я — субъективен; мои толкования — жалкие упражнения в уразуменьи письмен, устремленных на нас из-за бури свиваемых листьев усохшего смысла; самосознание звука в нас есть: но оно, как младенец,— едва открывает глаза в необъятность безобразно вставшего мира; безобразность поглядит на меня; и — отрясает мне внятицу обыденного слова; но я — не невежа: не варвар; я — только не эллин; я — скиф; в мир созвучий родился я только что; ощущаю себя в этом новом, открывшемся мире — переживающим шаром, многоочитым и обращенным в себя; этот шар, этот мир, есть мой рот; звуки носятся в нем; нет еще: разделения вод, ни морей, ни земель, ни растений, — переливаются воздухожары, переливаются водовоздушности: нет внятных звуков.
Ушел к себе в рот подсмотреть мироздание речи: я буду рассказывать сказку, в которую верю, как в быль; сказка звуков пройдет: пусть для вас она — сказка; а для меня она — истина; дикую истину звука я буду рассказывать.
19
Из глубины божества вспыхнул план мирозданий.
И — не было: ни начал, ни архангелов, ангелов; не было человека, животных, трав,
суши; само Божество не склонилось еще к месту мира: оно еще отлагалось обвалом: образовало
дыру в самосоздании духовных существ; но обвалы духовного мира — дары; их повергли в
ничто, как жар жизни,— Престолы; а Элогимы плотнили жару: — образовалось
сознание жара и шара внутри Элогимов; самосознание Элогимов теперь проницало себя; и —
ощутило свое бытие (план физической жизни), как пышащий шар; и очами смотрело в себя:
очи шара — случения элогимовых мыслей — себя ощутили, как самостность тела: то
было началом Начал; воплощались они.
Их работы — скульптурные слепки: тепло (иль зачатки физических органов); мы —
сознание органов — были вне органов мыслями мыслей Начал.
Действо жизни Начал, теплота, была суммой термических колебаний во времени: времена истекли
из Начал.
Протекал первый день: назывался Сатурном.*
* Все рассказанное — переложение: См. Рудольф Штейнер: «Очерк Тайноведения».
20
Как возник мир согласных?
Был повергнут в ничто — в полость рта,— выдыхательный жар; и звуки слагались, обстав круг гортани: теплоты неслись, расширялись струей в выход глотки; в летучем безвещии звука стояло легчайшее — «h» — ... — Шум тепла выдыханий — Начала. В Начале — тепло; а ущелье рождения звука есть глотка: струя жара несла неопределенную гласную, «е» опрокинутое, совпадающую с неслоговой альфой; так учат лингвисты*; и учат они: это «е» опрокинутое, или «а» в «ar», «аl» обратилась в «ir», «ur»**, «V» есть звук полугласный; он средний меж «u» и меж «w», в «u» мы движем гортанью: uh-uh — проносилось из глотки; невыразимости шума, тепла (в полость рта) ужасами; и за отчетливым звуком тянулась змея жаровая в ущельях гортани, и обернись поздний звук на себя, к месту выхода глотки, к младенческим мигам своим,— он увидел бы, что за ним поползли — из дыры, глубины.
Звуки некогда были: движением гортани; в мучительных расширениях и в сжатиях тепло проползало из «u» (»u» — гортань).
* См. В. Поржезинский: «Очерк сравнительной фонетики». Стр.17, 18.
** Idem.
21
Струя жара дробилась, металась, образовала
пару — «u» и «h»; образовалось древнейшее «w»
(задне-небное «w»); приближалось оно к звуку «u»; приближалось
оно к звуку gwh; образовались зачатки материи минералов (h-h); образовались зачатки тела
жизни (w-w); и заработали звуки: «ch», «k» — оплотнения «h»;
«m»; «b», «р» оплотнения «w»; будущий материк нашей
суши g, k, — и животного тела b, р,— в первый день состоянья тепла суть еще состояние
«h», состояние «w».
22
За отчетливым «р» стоит древнее «w»: —
и в «р» чуется; в полость рта наползает змея выдыхаемых жаров; хрипит звуковой
Протагон; вылезает из недра; звук пухнет в безвещии: ppp-phpph-wphw-uwu-uuu; и —
«Uhr» вылезает.
За оболочкой позднейшего звука мятутся старинные шумы — в глухонемой темноте;
толокутся и бегают, водворяя нам бестолочь: лепетания старых Парок лобзают; и —
Парка бормочет:
И мы безумствуем в ночи
С тысячелетнею старухой.
Влетают звучные лучи
В тоской изорванное ухо.
Звук кричит страшным смыслом; и что накричит он нам там — не
понимает никто; он кричит, старый звук, как он звук, там ползет из расселины горла.
23
«Ha-hi» — пролетает оттуда; змея по-санскритски ahih;
безобразие удушений и хрипов грозит; но — поднявший кверху язык храбро встанет в
безвещие; и собой прикрывает дыру; из дыры ползет змейность ahih; нас грозит удавить;
но язык, как Зигфрид: мечом «r» — бьет по змею.
«R» — первое действие: сдвиг языка.
Но его обвивая, хрипит змей, ahih; задрожав твердо борются: первое действо —
борьба: ее меч — твердый «г». Прометеев огонь нашей речи похищен из шипа.
24
В поздних смыслах «ir» — ярь (ira — гнев);
«ir» — рычание; «er» есть корень течения времени: Rea и rei;
это время течет из Начала: из «U» — вытекает; и «u-h-r» означает:
первичное небо: «Uranos» и «Uhr-alte» — одно.
Корень действия «ar» — есть глагольная форма (am-ar-e, аr-аr-е)
обозначает позднее — работу работ; таковая работа — ведение времени борозды вечной
пашни; да, время — наш пахарь:
Так лет мимотекущих бремя
Несем безропотнее мы,
Когда железным зубом время
Нам взрежет бархат вечной тьмы.
Звуки «ar» — борозда; удвоенье ar-ar-e пахать (по-латыни);
звуки «ar» на ирландском есть то же: оранье (литовское ar-ti)
и эти звуки на готском суть ar-jan, на греческом — Areun, на англо-саксонском —
еr-оn, на современно-английском — to-ear; орудия пахания: ar-atrum, ar-atron, ar-klas,
ar-ad, or-adto; or-alo (по-латыни, по-гречески, по-литовски, уэльски, по-чешски,
по-древнеславянски).
Действия времени перенеслись на пространство (на землю),* земля называется:
его, ira, его, ire, terra, earth, airtha, Erde.
* Санскрит, древне-германский, галльский, латинский, готский, английский, немецкий.
25
Корень «ar», заявляет Макс Мюллер, обозначает работу пахания веслами влаги: aritra, ааr, eretes** и т. д.
Корень «ar» есть геройство работы, дерзание, мужество (hero — герой); победитель — ahih, — благородный: он — арий. (Макс Мюллер); он arga в древнем Санскрите; и обиталище ариев Арья-Аварта; Арий есть всечеловек,*** тот, кто трудится благородно — оратель, Ариец, Airga звучат в Зенд-Авесте;
и персы хотят быть арийцами; Дарий себя называет арийцем на надписях.****
Звуки «b» возникают от сжатия губ; «b» суть силы давящие: бьют по «r»; и r-b — столкновение (борьба); «rb» — работа: то rabor (иль — labor); то — Arbeit; порабощенные ею — рабы; а овладевшие ею (ha-er-be-er) храбрые; звуки «org» суть энергия, орг-ия, erg-on, вост-орг; bhar — несение бремени: по-санскритски есть bhar-ami; berem (армянский), беремя (славянский), беру (понесу).
Но за поздними звуками
«br» раздается старинное «wr» — вер-етено, вар-а вр-емени; Парка, старая баба, бормочет.
** Санскритский, английский, греческий.
*** См.: «Атхарва-Веда».
**** См. Макс Мюллер: «Лекции по науке о языке».
26
Из борьбы «ha» и «er» зарождается время трагедия мира: Arch родит Chronos; и время укрыло борьбой благородного «r» безвременности Uhr'a; — герой, побеждающий Ура-Урана есть Хронос; он — Herr, «ha-er-ha» — крик и хруст хрип борьбы, удушение Ура.
«Harah» засыхает в «karah», что есть «крик» (по-санскритски); и «hrika» на древне-ирландском — «кричать»; «krike» есть «закричал» (на гомеровском диалекте); и clamor есть крик: cris есть крик, и крикун, хрикун — ворон он — «Karavah» (по-санскритски); он крук (по-славянски); он hrok (по-ирландски).
В звуке «hr» нам скрещение линии истечения жара с другой мощной линией: восставания «r» средь окружности полости: крест в окружности — «hr»; это — хрест: «crux, croix».
Пред твореньем мира в космической среде (во рту) — воздвигается крест.
27
День Сатурна во рту сознаваем графически: неопределенный звук «е» («е» опрокинутое) развивает звучания «i», «а», «е»; перед «r» разряжаются звуки в «i» в «u» есть «w»* далее восстают «h» и «r».
Рис. № 4
Собственно, до-согласная стадия звука есть «a-e-i»: — «Aei» — вечно; оно есть ядро и его обегает окружность из звуков: «h-r-w-sch».
Колесо: Крест и круг.
* См. Поржезинский, Мейе; сюда же и Бругманн: Kurze vergleichende Gram. der Indo-Europ. Sprache.
28
В середине Сатурна «aei»; «aya» — век;* переложения до-согласного мира звучат: «iао» звук «Ягве»; «eia» — яйности (Eier — яйца); в яйце согреваясь теплом, созревают согласные: «a-e-i-r» есть аеr (воздух); и «eiar» есть «кровь»; кровь и воздуха звуки — одно в первородном тепле мира, глотки; при движении наверх возникают градации: wi-we-wa-wo-wu (wiwo, ewi, awe, awa, owa, owu).
Звуки нам пробормочут теплом: здравствуй, вечная жизнь (Аvе «ewige» Eva); в ней здравствую (vivo); в яйце (оvа, ovum) родишь, Эва — ioвa (родительный «Iovis» обозначает Юпитера), отца (ava, awa, иль авв, аббат) мир позднейших звучаний: здравствуй, вечно исконная жизнь, из яйца породившая Ioвa, Отца: в нем рождаясь, живу.
Звуки «r» прибавляют: wir-wer-war-wor-wur; «wir» есть «вир» тепловой; «wer» есть временный червь («ver» и время); «war» — «вар» или жар; «war» есть «wann»; «wur» есть «wurm», или «Wur» или «Uhr»: «Uho» — Начало; «Uhr» — Небо: Уран.
Звуки «hr» или «rh» звуки времени: Chronos, arche, hora, heure; «hr» — геройства, господства («Herr, hro»); «chr» — хрипы и крик: удушение Урана его порождением Хроносом.
29
«Ururu-ururu» заработало колесо: и — тепловая энергия звука лучилась как —
wi-we-wa-wo-wu, hi-he-ha-ho-hu, wir-wer-war-wor-wur, chri-chre-chra-chro-chru, wrt-wre-wra-wro-wru.
В этих звуках Начала плотнили жар жизни; и побежало по времени (r): «оr» — работа работ; «ra» — итоги работы.
Тепло, нам сложившись во рту, постепенно истаяло: раздалися извечные, неопределенные звуки: aei; была ночь.
30
Начался день второй. *
Элогимы воззвали к сознанию; вызвали: воспоминание своих действий (так мы: пробуждаясь, мы помним работу вчерашнего дня). Встал Сатурн: «Воспоминание было в Начале». Возникли Начала. И — Новое совершилось: — в жар жизни Престолов повергли дары Херувимы; и новые мысли, влагаясь в тепло, воплощались в тепле, как Архангелы; изменяли тепло, уплотняя его и тонча; были вытканы Элогимам две ткани; ткань света и ткань огневая; как дым закрывала она чистый свет; так возник «Свето-огнь». День второй, светоогненный — Солнце — блистал; утончаясь, как Свет, и плотнясь в огневоздухи; там обитали зачатки растений, сошедших на Солнце.
Жизнь Архангелов простиралась от света к стоянью Престолов в местах, где теперь — Зодиак. И Престолы вперяли безмолвные взоры свои; и очами излили на Солнце святыни и блага.
И день второй кончился.
* См. Руд. Штейнер «Очерк Тайноведения».
31
День второй мира звуков.
Как память, события жара встают; и «uhr-uhr-uhr» — раздается; подъемлют старые корни «ar, rа»; и работа работ, как итог, повторяется: —
— Ra.
«Ra» во рту есть предчувствие света в тепле; «Ra» во рту — взрывы блесков из жара; явление диска. «Ra» — солнечный бог. Световым колесом разражается он из темнот теплоты: катит смыслы людей, божества мифологий, переменяет значения; и блеск залетает из «Ra» — sa-ra-sa: Siris, Sirius
— Звездность —
— восходит.
32
Выдыхательный жар, струя «h», попадая в звук «r», начинает вращаться; перекинувшись через «r», струя воздуха падает, звеня, отдается, как «ze»: пролетает сквозь зубы наружу в светящемся свисте: звуки «s» — крылья светлого свиста, огни; «син», еврейская буква, — огонь и змея — разрывает зубную преграду; и луч проникает нам в рот; ткань летающих светочей ткется; и древнее небо, тепло, шары, жары горят: веретено лучей блеска бормочет: zi-ze-za-zo-zu, si-se-sa-so-su: это — свето-лучи; впоследствии оплотнеют корнями они; побегут в языках златотеками жара они; «ra» — тепло света жизни; «ze» — зар его, луч его.
33
Струи света остыли в корнях: проросли из корней в языках, побежали в веках, завивая спирали значений; налет посторонних значений (осадков) осел на лучи; все же солнечные корни: zi-si-zis-sis-zir-sir-ris-riz.*
«Zir» есть зир: взир, взирать, дозиранье (и зренье, и зрак); в корень вписано: зрение — созревает под солнцем, как злак: злак есть солнечный зрак; поле зрения — зир; «sir» — «Siherach» (ассирийское восходящее солнце); «si» — си-янie; sier — ciel; assir — кровь (на диалекте латыни); она истекает из солнца; «sis» — Isis: Изида (она — плодородие); «zis» — «dis»: dies, diuus, divus, дин, день, диво, дзиво, жизнь, живо: «жись» — жизнь; «zis» есть «dis», это — диск; он — зиждитель: созиж-дет жиз-нь и отсюда: живой, живо, джива (сок жизненный); dyam есть «небо» (санскрит); и dyavi — на небе. Все значения эти — значения «zis»: они солнечны, светлы, зиждительны, животворны; и «zizanah» — порождать (зендский); «Siris» есть солнечный город; и «Osiris» — Озирис: он — Озир, Озирающий; Ch-ris-os — злато и ризы: покровы лучей.
* Все почти обозначенья взяты мной из справочника Benseler'a «Wrterbuch der Griechischen Figennamen». 1884. Braunschweig. К справочнику отсылаю
читателей.
34
Так же солнечен «ser»: —
— «ser-as» — лето и жар; и ser-enus есть ясный; звуки Ser-ios — именование звезды; это — Сириус, что пылает лучами; далекое солнце; нам греческий изменяет санскритское «S» в придыхани, в «h»; «r» смягчается в «1», понимаем, что «serios» — «selios»;
«selios» — «slios»; звуки солнца по-гречески — производные корня первичного «Ser» — «hlios»; «Serios»; «hell» (светло) это — «ser», Heloreus сын Гефеста есть «seroreus»; «hloriss-sroris» (гора солнца); «heliasserias» (что есть «солнечно»).Так же солнечны: «sar-sas-as-ias»: —
«sar» есть «s(w)ar»: «swar» же — «солнце» (санскрит); «zar» — зар-я, зар-еть, зар-иться, жар, яр, пожар, зар, азр, язр (ядр-о, ядреный и ведро); ведро — солнечная погода; и далее — изменяются звуки: ведро, едро, ядро, рядо, радо, радеть, radix, ражий, рдр, рудр, рдян; ядро солнечных действий (raz-zor) — это корень вселенной; он — radix; и radix тот — рдяный; «Sas» — именование Зевса; «ias» — яс-ен и яс-ень, дерево, посвященное солнцу; и «iasis» есть ясень (сын Зевса); и оттого-то позднее звук «ias» обозначает не только нам ясность: обозначает и «святость»: «iаsis» есть святая (есть ясная); «iassis», «iaso», «iasos» обозначения святыни (иль света); и «iais» — красота (что светло, то — красиво); и устремленный к Руну Золотому — Язон.
Точно так же и «zе» — обозначает «святыню»; и «Z-na» есть «небо» (Гомер); «zen» — день; и отсюда: зе-нит и зе-ница (денница); zez-zezd-zuezd-zwezd — звезды и звездный.
35
Так же солнечны: — «zor» — зори (взор, круг-озор) «zor» — (это — солнечный демон); «Zohar» — книга блесков; «zor» — «Zoroto» (зорото — золото); zor-()or-()o(u)r дает «jour»; «roz» есть розовый; розы — зори: розд-рост-род-рож; и рожай — урожай; порождение — солнечно; роза — «roda»; «roda» есть «роза» (по-гречески); остров Родос — «розовник»; Rodoessa (имя) есть «Роза»; заря порождает нам родые (рдяные) розы; «rosa-rosina-rodina» (родина, род); мы родимся из роз зари солнца: там — родина.
Так же солнечны rus-sur: — suryah — производное от слова «солнце» (санскрит); «rus» — «ruant»; это светлый (санскрит); «ruant» — русый; «rus» — Русь; она — светень по звуку; и «rusios» — пламенный: «rouge».
Струи света остыли в корнях: проросли из корней в языках, побежали в веках завивая спирали значений.
36
Образовавши «z», «s», струя воздуха, пролетая за зубы, меж полости сдвинутых губ образует два звука: «v», «ph»; проведем же прямую от глотки до губ; мы на линии этой находим ряд звуков: h-r-s-v-ph; то — диаметр, секущий шар солнца во рту: s-v-ph, часть диаметра — свет; линия образования дыма из света — находится в линии «s» — szs-z()z-*()z()-()sch()-schgsch-schchsch-chschch — ch.
«Ch» есть дым; линия метаморфозы звучаний от «я» до «сh» будет после процессом сожжений; струя здесь скопляется в нижне-передних частях нашей полости; «ch» — сгущения воздуха; линия образования первичных зачатков растений есть линия звука: «S» — «z»; в «це» спускаются души растений; лучи-цветоножки летают огнями; изобразима на солнце их жизнь: это — вспышки лучей, угасанья лучей в «ц-ч-щ»; солнечный шар полон звуков. (См. рис. № 5.)
Рис. № 5
Звуковая окружность —
— диаметр ее есть «ph» — материальность, телесность звучащего солнца; в ней «s» свето-огонь; s-z-z-ths-z — цветочности; s-z-g-sch-h-ch — потуханье, сгоранье.
Жизнь Солнца течет; то она пребывает во мраке —
— в «h-sch», то в ней огнь занимается «ze»-ейными зорями; линия «ab» сечет трепет светочей — вправо; тепло прозябаний — налево; «r» — ядро —
— колесом катит жизни: и «raz» будут «Rder» (колеса), которыми Солнце гремело; подслушал их Гете:
Die Sonne tnt nach alter Weise.
Но этот звук стародавнего Солнца теперь раздается во рту; и не внешнее Солнце звучит: топот внутренний Солнц громыхает нам белыми громами света; звук белого грома — в ком есть? Белый гром приближается.
Линия «s-v-ph» — световеет эфиром; эфиры Фавора влетают в отверстую плоть.
Их можно узреть: на Синайских горах— Моисея, в огнях Илии, колесницей гремящего; и Моисей и Илия — в «s-v-ph»; Моисей: это — «v»; Илия: это — «ph».
«Sv» — sveth; и «rs» есть рассвет: rost razsveta: согласные звуки — горе: вознесение в тверди согласных — отсюда: отсюда мы слышим гременья грядущего; ныне они уже слышны: оттуда, из далей:
Три огненных дуба на пупе земном,
От них мы три желудя солнца возьмем.
Эти желуди «svph» мира света: свет — желудь на солнце.
Лазоревым облачный хворост спалим
Павлиньим грядущего даль озарим
А красное солнце миллионами рук
Подъемлет над миром печали и мук.
Колокол наш — непомерный язык.
Из рек бечеву свил Архангелов лик.
На каменный зык отзовутся миры,
И демоны выйдут из адской норы.
В пожар отольются металлов пласты,
Чтоб Солнца вкусили народы — Христы.
В языке языков воплощается весть песнопевца:
Мы — рать солнценосцев; на пупе земном
Воздвижем стобашенный, пламенный дом.
Н. Клюев.
Наши чаяния — отблески: «зиры» зари человечества.
* «» — условное обозначение звука «же»; «» — знак для «це»; «tsch» — «че»; «sch» — ша; «stsch» — ща, «gwh» условно восстанавливаемый лингвистами исчезнувший звук праарийского языка.
37
Полуокружность «hs» (смотри рис. № 6) есть линия замены санскритского «s» звуком греческим: «h» (придыханием); окружность «hph» — переход «h» в звук «ph»: «хвост» — «фост» (по-народному).
«Rzs» есть блеск; и — философия солнца взлетает из звуков; и можно угадывать слово по звуку; и «Siria» (Сирия) на языке языков означает: страна теплосвета; и город Ассизи, родивший Франциска, звучит: изобилие светочей. И Франциск, просиявши, слагает: гимн Солнцу.
38
Порождение, семя и рост — из лучей: «si» — сиять; «sise» — севы сияний (по-моему); и «sisesa» на языке граждан Солнца суть севы рождений: сев — «Sews», иль «Zeus»; и «Eisis» — плодородие, или Изида;* и «ser» или «zer» есть зер-но, Про-зер-пина, Цер-epa; и «sex» есть источник рождений; и «sesamos» — семя; и «szerti» — питать; и «ras» — излучение солнца: то — раса (racine); и «zar» — род: и «zar-» (Бензелер) — иудей.
«Це» — зачатки растений: лучи, росты, струи; поздней «ц» — распалось: на «t» и на «s»; «t» суть ткани земные лучей: или — росты (растения); протяжение, распространение ветвей в звуках «st» или «str»; звуколучие растительных блесков стреляет: pa-cт-ит-(ельно)-ст-(ь); «ельно»,— ниже увидим мы — это есть влага растений; растительность — повторение блесков; цветы суть огни; воспоминания о лопастях лучевых — в лепестках; так «str» в нашей зелени (ветви и листья) суть: стр-уи лучей, стр-асти светочей, их стр-емления: Strahlen и Strecken; и астры (цветы) повторяют нам «astre» или «светоч»: стр-елой лепестка.
* См. справочник Бензелера.
39
Воспоминания солнечной жизни: —
— цветок: «z-v-t»; росты тянутся стеблями «t»; «»
— горение тканей цветочных, иль венчик; «V» — воздух сияний;
»k» — минеральная почва, в которой ц-в-е-т-о-к укрепился; да,
»zveti» пролучились из солнца на землю: примчались лучами; земля:
звуки «rd» слова «Erde» от «rz»,
что есть «рденье». горенье; и всякая земность — руда, или рда,
т. е. «Еrde»: она — раскаленность; еще: «Zaroastr» — звезда утра, где «zor» есть ядро: оно — солнечный взор; «str» — лучи во все стороны (streckendes-strahlendes). Звуки слов «Заратустра» рисуют (см. рис. № 6):
Рис. № 6
«Заратустра» есть распростертый лучами на все из духовного света-жара души.
40
«Ara, rа, ras, razaria, reos, ersisios, seris, osoreris, aurora, oroisez» — в толстом томе у Бензелера мы нашли бы для звуков значения позднего смысла: то все — имена, божества, мифологии, страны, значения, в которых отчасти запал еще древний их смысл; отрешаюсь от них. Говорю: это все — озаренность.
«Osiris» для меня есть Озир; «ssir» — луч; если звуками этими именуется кровь в диалекте латыни,— поправлюсь; скажу: кровь лучей. «Zе, za, zia, ziza, oza, оzs, zs, zis, zes zeus, seis, sais, susa, sessa, sesosis, ssa» пусть Бензелер выявит смыслы (опять это — смыслы); сквозь них проницаю я звук: это — ясность.
41
На каменный зык отзовутся миры,
И Демоны выйдут из адской норы.
На зык «языка» прилетают старинные смыслы; и «hrs» есть «chrisos» — злато-теки лучей; тайна имени «Chrs» есть Христос.
Свет Христов есть свет солнечный, просвещающий все: просвещающий недра; и Демоны, скрытые в недрах, прощенные Господом, Демоны слышат восторг воскресений:
И Демоны выйдут из адской норы.
Покрытые ризой Христовой вселенского света оденутся в «h-r-z-s-v-рh» то есть в ризы лучистого света. В диаметре солнечных звуков (h-r-s-ph) блистает Египет восстанием ликов божеств.
Именование Египта — Аэрия: «r» — раздается; ядро диска — Ra: он — бог Солнца; луч «zar», разверзается Разумом; это Озирис: сияние — Is-is — Изида; их сын Озороэрис (Horus) зареет, как день. Все — плэрома: плэрома «Chrisos» или — Chr-ist-us.
Восстают божества: Арзафес и Сезорф; Феа есть огонь; Фоф — Дионис. Seraphi, лучася у губ, полнокровною молнией падает в «р»: пламенеющий Апис (Serapis) священною жизнью является миру.
И все имена — пламенные, огнь и эфир; облекаются египтяне звучанием имени Солнца; проходят Солнчане-Цари: Сисой, Сесосис, Сесострис, Соуфис, Сострис, Сесоосис, Усес, Осорерис, Сехнуфис, Сефурис, Сифис, Сисир и Сосас.*
* Приведенные имена — имена фараонов.
42
Свет Христов есть свет солнечный; и Демоны, скрытые в недрах, прощенные Господом,— Демоны слышат: восторг воскресений.
И Демоны выйдут из адской норы.
Siaerach — восходящее Солнце (по-ассирийски); и ассириец есть Assur: Ассирия солнечна: Sirius лучевая звезда; и города ассирийцев суть злата и блески: Aruzis, Siazur, Arizeria, Essa; и — далее.
Златеют нам боги южан: Assa — негры; и asseros — город черных, спаленных.
Златеют Пенаты старинного Тира: Zir, Zor, Sor, Sur (все — названия Тира).
Златеет нам Персия: Zairi — золото (по-персидски); солнечный демон — Zorat; богиня — Zretis: Царевна; златеют: Ормузд, Зенд-Авеста, Ахуро-Маздао и Зороастр — взор светил.
Золотеет Иудея: Zar — иудей (на заре); Sepher (книга — звук золота); и Zohar — книга блеска; злато ясных имен: Езекия, Осия, Исаия; и — далее, и далее.
Греция — злато: Uranos порождает нам Хроноса; Рея — источник божеств порождает Зевеса и Геру; звук золота: Chr-onos, Rea, Zeus, Hera;** и — zes, zas, zoe, iassis, isos, sozas, sozon, soson, soos, sosis, seis — лучи. Зевсова блеска; в перечислении Бензелера то — ясности, святости злата.
И «Chrisaorios» — Зевс; и Chrisor есть Вулкан; Аполлон же есть Chrisios; в ризы Божии ныне одеты Деметра, Гефест, Посейдон, Персефона и сам Аполлон Мусагет, именуяся: Эрехфей, Ферсефасса, Хефайст, Эризафей и Ахфейя.
И Демоны слыша восторг воскресений, оделися в звучные ризы из блеска и трепета.
** Смотри Справочник Бензелера.
43
Переливаются светожары; и — нет внятных звуков (сонанты и взрывные не оплотнели еще); в моем пламенном рту все какие-то громорогие самороды; ушел к себе в рот: подсмотреть мироздание речи; и если бы подсмотреть образование материков и морей ее жизни, образование трав, рыб, всех гадов и птиц языка; если бы я восстал у себя самого (в своем рту), я вторично родился бы, назвал все вещи.
Пародируя себя самого, я скажу: —
— Сознание, обнимая мне собственный звук, переживает пока этот звук в Непроницаемой необъятности; тем не менее, звук, проникаясь сознанием, пучится ростом; моя бренная мысль не вошла в тело звука; и — в месте звука еще ощущаю провал сознавания; если бы —
— мне суметь войти в звук, войти в рот и повернуть мне глаза на себя самого, стоящего посередине, внутри храма уст, то не увидел бы я языка, зубов, десен и мрачного свода сырого и жаркого неба; я увидел бы небо; увидел бы солнце; космический храм бы возник, гремя блесками —
— и оттого-то все то, что меня окружает пространством и светами звучно мне говорит: звуком ведомо мне.
44
Иаз, Аз, Азия, Азы — влетает в Европу старинным звучанием: из Азии. В Каббале «Азией» именуется эфир света, невидный обычному оку; посвященные «Азию» видят; может быть, проступает она на заре: может быть, «Назарея» она, эта Азия; она — страна Господа; Азия — свето-воздух и «Азии» нет на земле, где она, там и Рай — Все-Азия; он — Пант-Азия, он — Фантазия; но Фантазия есть: там, за огненным облаком. Плывет облачный город, зажженный лучами; оттуда спустились мы все — из зареи, зари; «назареями» были и мы — на заре. Но оттуда теперь гремит гром: брызжет молния; это — меч Херувима: стоит Херувим в облаках — охраняет Эдем.
45
Знаю я: —
— страны света спустились лучами из древнего солнца: на зефиротах лучах (зефиротами «Sepher Iezira» зовет лучи мудрости).
Где она, Зефирея?
Пропала она.
И сохранилась — в фантазии Греков: да, верили греки, что где-то в Индии, в далях, блистает «златая земля»; и золотую ту землю назвали: Зофейрой, Офейрой.
Да, знаю: —
— Офейра — сияние, сказка лучей; то— Эфирия; но эфир охладняется воздухом; он — Аир.
В древней-древней Аэрии, в Аэре, жили когда-то и мы — звуко-люди; и были там звуками выдыхаемых светов: звуки светов в нас глухо живут; и иногда выражаем мы их звукословием, глоссолалией.
Не встретит ответа
Средь шума людского
Из пламя и света
Рожденное слово.
«Re-Ra-Aer-Aes-Ao-Iao-ia».
И раздается, как отзвук далекий: «Я-Аз-Азия», «Pa-Ap-Яр», «Зар-Жар-Шар»:—
— Zaratos, Zarei, Zaratustra!
Аэрия, милая,— звуками, переливами слов среди убогой, разбитой, разорванной жизни тебя вспоминаю: приди!
«Аз свами до окончания века».
46
Утончая в зубах свисты «s», мы услышим поднятие линии свиста; в тончайшей субстанции шума звучит голос тона; «s», точно око, откроется в «i». Продлим звуки «ph»; губы вытянем; сложится безотчетно движение глотки — такое, как в «u»; и звук «ph» оборвется на «u», «Si» и «phu» порождают «i», «u»; в световых утонченьях излитие тона: в светящих эфирах согласного мира, — эфиры звучащие гласного мира; око света есть звук; в гласном звуке слагаются одушевленные множества: «i» и «и» суть пределы; и «е», «а», «о» — между ними.
Полнота души — «а» — вылетая из недр существа, вместе с «ha», полнота души,— «а» — невоплотима в Сатурне, в тепле, в «ha», в змее; в хрипах шума, в «karah»* — уже звуки душевного действия; в Сатурне, в неслышимом «а» страх пространства и времен существует, как «(а)ch»; выход глотки расширен: и зубы и губы разъяты; и «а», пролетая сквозь них излетает из них; в нем и боль беспредметности, и страдания перемогания дали; оно пролетает чрез все на свободу; и там поклоняется Богу; 6пагоговенье — в «а» позднем; и ужас — в «а» раннем.
«Е» поджато скоплялось у верхнего полушария полости, изливается из растянуто-суженных губ; половинчатость, колебанье, сомненье, но — зоркость, ведущая к мысли есть в «е»; наблюдение, зрение, явление — в «е»; мировоззрение возникает из «е»; если «i» есть Мария, то «е» — это Марфа.
В «i» — упор струи жара о верхнее небо, часть жара летит чрез нос; под покровами «n» и за «s» — «i» звучит; если «n» — глубина водной влаги, то только в ««in» — тайна «n». in-tra, in, inn-ig, inn-ere; «e»
